Царь Зар-шах проводил караван, простился с дочерью и спутниками её и вернулся в город, преисполненный надежд на будущее.
Но тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно отложила свой рассказ.
Но когда наступила сто девятая ночь, она сказала:
дошло до меня, что визирь Дандан рассказал, как караван благополучно совершил путешествие, приблизившись к Зелёному городу, и был послан гонец с известием о его приближении.
Узнав о прибытии супруги, Солейман-шах затрепетал от радости и приказал своему войску идти навстречу к новобрачной; и глашатаи призывали весь город присоединиться к этой встрече.
И когда наступила ночь, именитые люди города осветили дорогу, ведшую ко дворцу.
И все стали в два ряда вдоль пути.
И большие барабаны рокотали, трубы пели, знамена развевались над головами, и благовония горели в курильницах.
И среди всего этого, сопутствуемая своими невольницами, новобрачная в роскошном одеянии прибыла во дворец Солейман-шаха.
Невольницы распрягли мулов, взяли паланкин на плечи и донесли его до потайной двери.
Здесь служанки сменили невольниц и ввели новобрачную в её комнату.
И казалась она среди всех женщин луною среди звезд.
Потом служанки стали в два ряда от дверей спальни до конца коридора.
И тогда Солейман-шах вошёл в комнату с кроватью из слоновой кости, которая была украшена жемчугом и самоцветными камнями и на которой вся благоухающая лежала молодая девушка.
И Аллах воспламенил сердце царя великою страстью и дал ему любовь к этой девственнице.
И он обладал ею и, утопая в блаженстве, забыл на этом ложе все свои горести.
И целый месяц оставался царь в комнате своей молодой супруги, так понравились они друг другу; и с первой же ночи царица понесла.
После того царь занялся делами своего царства; а когда наступал вечер, он посещал комнату своей супруги, и так до девятого месяца.
Когда же царица почувствовала приближение родов, она села на стул для рожениц, и Аллах облегчил ей муки родов, и родила она мальчика, на котором лежала печать счастья и удачи.
И царь, узнав это, возрадовался беспредельно и, взяв на руки ребёнка, поцеловал его между глаз и увидел, до какой степени подходят к нему слова поэта:
Кормилицы с роскошными грудями
Не приучайте вы его к изгибам
Прелестных станов!
Ведь седлать он будет
Лишь львов могучих царственные спины
Или горячих бурных скакунов!
Тогда повитухи перерезали пуповину и провели чёрной краской черту, удлиняющую глаза.
А так как это был сын и внук царей, и мать его была царской дочерью, и он сиял красотою, то его назвали Диадемом.
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила сто десятая ночь, она сказала:
го назвали Диадемом; и шли дни, и протекли годы, и, когда мальчику минуло семь лет, Солейман-шах приказал учить его чистописанию, словесности, законоведению и правилам хорошего поведения.
И учили его до достижения им четырнадцатилетнего возраста.
Тогда царь передал его из рук учёных в руки учителя верховой езды, и он выучил его ездить верхом, метать копьё и дротик и охотиться с ястребом.
И когда ему исполнилось пятнадцать лет, наружность его так очаровывала всех, что поэты посвящали ему все самые нежные оды свои; и самые холодные и чистые из мудрецов таяли от восторга при виде этого обаятельного молодого человека.
И когда ему минуло восемнадцать, нежный пушок покрыл розовую ткань его щек, а чёрная амбра украсила белизну его подбородка.
И все очи помутились от такой красоты, и сказал о нём поэт:
Его глаза!.. Приблизиться к огню
И не обжечься, более возможно,
Чем устоять пред лучезарным взглядом!
Когда же он возмужал, его стали считать образцом красоты во всех мусульманских странах.
Поэтому все окружающие пламенно желали, чтобы он царствовал в стране, как царил в сердцах.
В это время принц Диадем пристрастился к охоте, и однажды велел своим невольникам взять припасов на десять дней, и отправился с ними на охоту с борзыми.
И шли они четыре дня, пока не добрались до местности, орошаемой множеством источников и ручьев, в которой жили всякого рода дикие животные.
И была в тот день охота удачна, и затравили много газелей и другой дичи.
И по окончании охоты царевич сел отдохнуть на берегу речки и разделил дичь между охотниками.
Потом он заснул в этом месте и проспал до утра.
А наутро увидел он неподалеку от себя большой караван, пришедший ночью, и заметил он множество людей, чёрных невольников и купцов, идущих к речке для совершения омовений.
Тогда принц послал спросить у незнакомцев, откуда они и какого звания.
И гонец, вернувшись, доложил:
— Эти люди сказали мне: «Мы купцы и расположились здесь лагерем, привлеченные дивной водой протекающих здесь источников.
И нам нечего бояться, так как находимся мы на земле царя Солейман-шаха, мудрое управление которого успокаивает всех путешествующих.
И мы несём ему в дар множество прекрасных вещей, в особенности для сына его, прекрасного принца Диадема».
И услыхав это, принц Диадем с друзьями своими и охотниками направился к палаткам каравана.
Когда купцы увидели приближающегося царского сына, они выбежали к нему навстречу и разбили для него почётную палатку из красивого атласа, украшенную разноцветными изображениями птиц и животных.
И положили для него подушку на шёлковый ковёр, края которого украшены были каймой, усыпанной изумрудами.
И царевич опёрся на подушку, и приказал купцам развернуть товары.
Затем он выбрал то, что ему понравилось, и, несмотря на то, что купцы несколько раз отказывались, щедро заплатил за всё.
Потом, велев невольникам собрать покупки, он хотел снова вернуться к охоте, как вдруг увидел среди купцов молодого...
Но тут Шахразада заметила, что наступает утро, и, как всегда, скромно умолкла.
И когда наступила сто одиннадцатая ночь, она сказала:
реди купцов принц Диадем увидел молодого человека изумительной красоты.
Но бледное лицо его носило следы большой печали.
Тогда Диадем подошёл к нему и спросил, кто он и почему так печален.
При этом молодой человек сказал только два слова:
— Я Азиз!
И разразился рыданиями.
Тогда царевич сказал:
— О Азиз, знай, что я друг тебе.
Скажи же мне причину твоего огорчения.
Но Азиз вместо ответа пропел такие стихи:
Её опасны чёрные глаза,
Когда полны истомой сладострастной;
Как сталь мечей разят они сердца.
Тогда Диадем не стал настаивать на других разъяснениях и спросил: Но почему не показал ты мне своих товаров?
А тот ответил:
— У меня нет ничего достойного царского сына.
Но Диадем заставил Азиза показать свои товары, и, не рассматривая прекрасных тканей, царевич купил их все, не считая, и сказал:
— А теперь не расскажешь ли мне о своём горе?
И если кто-нибудь притесняет тебя, я покараю притеснителей, а если долги тяготят тебя, я готов уплатить их.
Но при этих словах Азиз только пропел:
Азиза, милая! Плеяды дальних звезд
Доступнее, чем ты!
Куда пойду я без тебя, несчастный?
Как вынесу ужасную разлуку?
Во время этого пения, царевич перебирал ткани, чтобы отвлечь внимание Азиза от его печали.
И вдруг из них выпал четырёхугольный кусок вышитой шёлковой материи, которую Азиз поспешил поднять.
Он сложил его, дрожа всем телом, и подложил себе под колено.
Когда же царевич заметил смущение прекрасного Азиза, он, сгорая от беспредельного любопытства, воскликнул:
— О Азиз, что ты так скрываешь!
Азиз же отвечал:
— Знай же, о господин мой, что история этого четырёхугольного куска ткани необыкновенна и полна для меня сладких воспоминаний.
И я расскажу все подробности; они наверное заинтересуют тебя и послужат назиданием для всех, выслушавших их со вниманием.
И Азиз вынул материю из под колена и развернул её.
И Диадем увидел два четырёхугольника; на одном разноцветными шелками и золотыми нитями была вышита газель, а на другом та же газель, но вышитая серебряными нитями, и на шее у неё было ожерелье из червонного золота, на котором висело три восточных хризолита.
При виде столь дивной вышивки царевич воскликнул:
— О Азиз, расскажи поскорее о себе и о той, которая вышила этих газелей!
Прекрасный же Азиз сказал принцу Диадему:
— Знай, молодой господин мой...
Но, дойдя до этого места своего повествования, Шахразада заметила приближение утра и скромно умолкла.
А когда наступила сто двенадцатая ночь, она сказала:
