История царя Омара-аль-Немана и двух его удивительных сыновей, Шаркана и Даул-Макана
узнала я, что они увидели - навстречу им идёт мусульманское войско во главе с эмирами Рустемом и Вахраманом.
Как только эмиры увидели царя Даул-Макана, они спрыгнули с лошадей и подошли с приветствием:
— Главный придворный просил нас поспешить к вам на помощь.
Отшельник, шедший для этого день и ночь, сообщил нам об угрожавшей вам опасности.
Узнав об этом, оба брата были чрезвычайно обрадованы и возблагодарили Аллаха за благополучное прибытие святого отшельника.
И они сказали эмирам:
— Нападём на неверных и захватим все их богатства.
И всё войско под командою Даул-Макана и Шаркана напало на лагерь неверных.
Когда все христианские воины были перебиты, мусульмане овладели добычей и провели ночь в покое, поздравляя друг друга с успехом.
На следующее утро Даул-Макан решил выступить в путь и сказал начальникам войска:
— Теперь мы должны идти как можно скорее к Константинии и соединиться с главным придворным.
Но тут вдали поднялась чёрная пыль, а когда она рассеялась, из неё показалась старуха Зат-ад-Давахи в образе отшельника.
И она дрожащим голосом сказала:
— Я должна сообщить вам о несчастии!
Братья ваши, мусульмане, под стенами Константинии подверглись нападению со стороны осаждённых и разбиты.
Услышав эти слова, все воины зарыдали и стали испускать крики отчаяния.
Один визирь Дандан воскликнул громким голосом:
— Клянусь Аллахом, сердце моё полно отвращения к этому странному отшельнику.
Прогоните от себя этого проклятого колдуна!
Поспешим же скорее к Котстантинии!
На этом моменте своего повествования Шахразада заметила, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила сто первая, она сказала:
дошло до меня, что на эти слова Шаркан сказал визирю:
— Изгони из ума своего эти нехорошие подозрения, которые доказывают только, что ты не видел, как этот отшельник во время битвы бесстрашно бросался на мечи и копья врагов!
И в это время мусульмане увидели, что навстречу им беспорядочно бежит разбитое войско, находившееся под командою главного придворного.
Тогда Даул-Макан подозвал его и попросил рассказать все подробности поражения.
И главный придворный, с расстройством на лице и с мукой в душе, рассказал ему всё, что произошло.
Когда эмиры Рустем и Вахраман отправились на помощь Даул-Макану и Шаркану, войско, стоявшее под стенами Константинии, оказалось сильно ослабленным.
Главный придворный не хотел говорить об этом своим солдатам, ибо боялся, чтобы из них не нашлось какого-нибудь изменника.
Но старуха, которая давно уже ожидала этого момента, сейчас же побежала к осаждённым и попросила бросить ей верёвку.
Она привязала к ней письмо, написанное ею к царю Афридонию, в котором говорилось следующее: «Письмо это написано хитрейшей Зат-ад-Давахи, бичом Востока и Запада!
Знай, о царь, что я замыслила такую хитрость, которая будет окончательною погибелью для мусульман.
После того, как я завлекла в плен царя Даул-Макана, брата его Шаркана и визиря Дандана, мне удалось ослабить численность осаждающих, убедив отослать две трети войска в долину, где они будут уничтожены победоносными воинами Христа.
Тебе остается сделать вылазку против осаждающих и изрубить всех их в куски!» Прочитав это письмо, царь Афридоний приказал позвать к себе царя Гардобия, который вместе с войсками пришёл из Кайссарии на помощь осаждённой Константинии.
И прочитав письмо Зат-ад-Давахи, царь Гардобий воскликнул:
— Оцени же, о царь, бесподобные хитрости кормилицы моей, Зат-ад-Давахи!
А царь Афридоний ответил:
— Да позволит нам Христос воспользоваться плодами хитроумных замыслов её!
И он приказал дать солдатам сигнал к атаке.
Увидев христиан с обнажёнными мечами, старший придворный сейчас же призвал своих людей к оружию и сказал им:
— О мусульманские воины!
Если вы поколеблетесь, то вы погибли; если же вы будете держаться твёрдо, то восторжествуете!
И воины воскликнули:
— Нет Бога, кроме Аллаха!
А христиане стали призывать Христа.
На этом моменте Шахразада увидела, что занимается утро, и умолкла.
А когда наступила сто вторая ночь, она сказала:
узнала я, что оба войска сошлись в ужасной схватке.
Но что могли сделать правоверные против бесчисленного войска проклятого Рума!
И вот к вечеру весь лагерь мусульман достался жителям Константинии.
И после полного поражения они встретили войско царя Даул-Макана, шедшее из долины, где разбиты были христиане, собравшиеся у монастыря.
Тогда Шаркан воздал хвалу старшему придворному за твёрдость в сопротивлении.
И мусульманские воины, собравшиеся в единую армию, направились к Константинии.
И подойдя к стенам города, они стали готовиться к бою.
Тогда Шаркан сказал Даул-Макану:
— О царь времени!
Лучшее расположение войск состояло бы в том, чтобы я поместился в центре нашего войска; визирь Дандан будет командовать правым центром; эмир Тюркаш -левым, эмир Рустем - правым крылом, а эмир Вахраман - левым крылом.
Ты же, о царь, останешься под покровом главного знамени, и мы будем служить укреплением тебе!
И Даул-Макан приказал привести этот план в исполнение.
Между тем из рядов румских выехал всадник; он подъехал к тому месту, где находился Даул-Макан, и сказал:
— Я приехал от царя Афридония, который предлагает положить конец этой войне поединком между ним и главою мусульманского воинства, доблестным Шарканом.
Выслушав эти слова, Шаркан сказал:
— Вернись к своему царю и скажи, что мусульманский боец Шаркан принимает вызов.
И если я буду побеждён, воины наши будут искать спасения в бегстве.
Когда всадник передал царю Константинии этот ответ, тот чуть не подпрыгнул от радости, ибо был уверен, что убьет Шаркана.
Когда наступило утро, царь сел на боевого коня.
Он держал в руке кривую саблю, а за плечом у него был лук.
Подъехав к рядам мусульман, он воскликнул:
— Вот я, царь Афридоний!
И тут перед ним появился Шаркан верхом на коне; в руке у него был индийский меч с клинком, который мог разрубить сталь.
И он закричал царю Афридонию:
— Берегись, о проклятый!
И Шаркан нанёс ужасный удар противнику, который спасся от погибели только благодаря прыжку своей лошади.
Потом оба они бросились друг на друга и не переставали наносить и отражать удары до захода солнца, без какого-либо результата для той или другой стороны.
Но когда светило должно было уже закатиться, Афридоний закричал Шаркану:
— Оглянись назад!
Тебе привели нового коня, чтобы успешнее сражаться со мною!
При этих словах Шаркан оглянулся.
Но это была только хитрость, и проклятый христианин вонзил своё копьё в спину Шаркану.
И тот, испустив ужасный крик, упал на луку седла.
А Афридоний, считая его мёртвым, испустил победоносный крик и поскакал к христианскому войску.
И когда мусульмане увидели, что Шаркан упал, они бросились на помощь к нему...
На этом моменте повествования Шахразада заметила, что наступает утро, и прервала свой рассказ.
Когда же наступила сто третья ночь, она сказала:
дошло до меня, что визирь Дандан и эмиры подняли Шаркана, перенесли его в палатку Даул-Макана и поручили его заботам врачей.
Утром Шаркан открыл глаза и сказал:
— Он нанёс мне рану предательским образом!
Но благодаря Аллаху удар не оказался смертельным.
Даул-Макан сказал:
— О брат мой, я отмщу за тебя, убив этого пса Афридония!
И он пришпорил своего коня, и Афридоний тоже пустил коня своего посреди ристалища.
И оба бойца встретились, и силы Даул-Макана удвоились от жажды мщения, и он нанёс противнику удар в шею, и меч его, пронзив забрало, кожу на шее и хребет, отделил его голову от тела.
Увидев это, мусульмане помчались на христиан, и началось беспримерное избиение их, пока не наступила ночь.
Тогда неверным удалось запереть ворота Константинии, чтобы помешать мусульманам проникнуть в город.
А мусульмане вернулись в палатки, нагруженные добычей; и начальники их поздравили Даул-Макана.
Между тем проклятая старуха, услышав известие о смерти царя Афридония, замыслила худший из своих замыслов.
Она приложила мази к ранам Шаркана, а затем приказала всем выйти, чтобы он мог спокойно заснуть.
И когда Шаркан погрузился в сон...
На этом моменте Шахразада увидела, что приближается утро, и умолкла.
А когда наступила сто четвертая ночь, она сказала:
|