История царя Омара-аль-Немана и двух его удивительных сыновей, Шаркана и Даул-Макана
узнала я, о царь благословенный, что евнух закричал испуганному до смерти истопнику: -
О лжец!
Зачем сказал ты мне, что не знаешь, кто пел стихи!
А певец был твоим спутником! Поэтому отсюда до Багдада я не отступлю от тебя ни на шаг; а по приезде тебя постигнет та же участь, как и твоего товарища!
При этих словах испуганный истопник застонал:
— Со мною случится то, чего я хотел избежать!
А невольники, не обращая внимания на слёзы истопника, посадили его на одну из великолепнейших лошадей своего господина.
И евнух сказал им:
— Будьте его сторожами во всё время пути; каждый волос, спавший с головы его, принесёт гибель кому-нибудь из вас!
И когда истопник увидел себя окружённым невольниками, он окончательно убедился, что его ждет смерть, и он сказал евнуху:
— О великодушный начальник, тот молодой человек мне не брат и не родственник.
Я нашёл его умирающим на куче отбросов у дверей гамама и поднял его ради Аллаха!
И я ничего не сделал достойного наказания! Между тем караван пустился в путь, а евнух шёл и забавлялся над истопником, говоря время от времени:
— Ты нарушил сон нашей госпожи, ты и тот молодой человек; и тогда ты ничего не пугался!
Однако на каждом привале евнух приглашал истопника поесть из одного с ним сосуда и выпить из узкогорлого кувшина. Но несмотря на это слёзы не высыхали на глазах истопника.
Что касается Нозхату и Даул-Макана, то они продолжали направляться к Багдаду во главе каравана.
И вот после последней ночной остановки, когда собирались снова пуститься в путь, они увидели перед собою густое облако пыли, и это облако постепенно затемнило небо и погрузило их в тьму.
Тогда придворный с пятьюдесятью всадниками двинулся по направлению к облаку пыли.
Скоро пыль рассеялась, и они увидели войско с развевающимися знаменами.
И отделился от войска отряд воинов и поскакал навстречу; и каждого мамелюка окружило по пяти всадников. Увидев это, изумлённый старший придворный спросил их:
— Кто вы такие?
Они же ответили:
— Но кто вы сами? Старший придворный ответил:
— Я старший придворный дамасского эмира Шаркана, сына царя Омара. Меня посылает Шаркан к своему отцу в Багдад с данью от Дамаска и подарками.
При этих словах воины вынули платки, закрыли ими глаза и стали плакать.
А начальник их подошёл к удивлённому придворному и сказал:
— Увы! Царя Омара нет в живых! Он умер от отравы! Достойный царедворец, мы проводим тебя к великому визирю Дандану, который в середине войска; и он подробно расскажет тебе об этом несчастии.
И проводили его к визирю Дандану, и вошёл он в его палатку, и рассказал ему о своём поручении, и перечислил все подарки, которые вёз он царю Омару.
При этом имени великий визирь заплакал и сказал придворному:
— Когда царь умер, народ поднялся, чтобы узнать, кого следует избрать ему преемником.
И сошлись все на том, что следует спросить мнения четырёх великих кади Багдада.
И они решили, что наследовать престол должен Шаркан, правитель Дамаска.
И я во главе войска выступил в Дамаск к Шаркану уведомить его о смерти отца и сообщить об избрании его на престол.
Но я должен тебе сказать, о царедворец, что в Багдаде есть партия, благоприятствующая избранию молодого Даул-Макана. Однако давно уже никто не знает, что сталось с ним и сестрою его Нозхату-Заман.
При этих словах великого визиря супруг Нозхату, хотя и весьма огорчился смертью царя Омара, однако и возрадовался при мысли о возможности для Даул-Макана сделаться царём Багдада.
И, обратившись к визирю Дандану, он сказал... Но тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила семьдесят седьмая ночь, она сказала:
узнала я, о царь благословенный, что старший придворный обратился к великому визирю Дандану с такими словами:
— То, что ты рассказал мне, странно и изумительно.
Узнай же, великий визирь, что Аллах возвратил нам Даул-Макана и сестру его, Нозхату-Заман!
И старший придворный рассказал всю историю брата и сестры, не забыв упомянуть, что Нозхату сделалась его супругой.
Тогда визирь преклонился перед ним, признав себя его подданным.
Потом собрал он всех эмиров и начальников войска и сообщил им о делах.
И все приветствовали супруга Нозхату и восхищались делом судьбы, создающей такие чудеса.
Затем старший придворный и великий визирь Дандан собрали эмиров и других визирей, и единогласно решено было признать Даул-Макана преемником царя Омара.
И визирь Дандан от имени всех сказал:
— О достойный царедворец, мы надеемся, что благодаря твоему великодушию каждый из нас сохранит свою должность при новом султане.
Мы же поспешим в Багдад, чтобы достойным образом встретить молодого султана; ты же объяви ему об его избрании, состоявшемся в силу нашего решения.
И старший придворный обещал, что все сохранят свои места, и ушел он к палаткам Нозхату и Даул-Макана.
И, подойдя к ним, он не хотел войти, не испросив у супруги позволения, которое, впрочем, тотчас же и было дано ему.
Тогда он вошёл в палатку и рассказал о смерти царя Омара и об избрании Даул-Макана.
На это Даул-Макан, хотя и был сильно огорчён смертью отца своего, сказал:
— Подчиняюсь воле судьбы, так как избегнуть её невозможно, но, уважаемый шурин, как же должен я вести себя по отношению к брату моему Шаркану?
Тот ответил:
— Единственным справедливым решением был бы раздел империи поровну между вами, - ты был бы султаном в Багдаде, а брат твой - султаном в Дамаске. Держись твёрдо такого решения, и оно обеспечит мир и согласие.
И Даул-Макан согласился с мнением своего шурина.
Тогда старший придворный взял царское одеяние, полученное им от визиря Дандана, и облек им Даул-Макана, и подал ему большую царскую золотую саблю, и, выбрав возвышенное место, приказал разбить на нём царскую палатку, и попросил царя провести ночь в этой палатке.
И царь спал в ней до утра. Едва же успела заняться заря, как вдали послышались звуки военных барабанов.
И скоро из-за облака пыли появилось багдадское войско, во главе которого визирь Дандан шёл встречать царя.
Тогда царь Даул-Макан... Но тут Шахразада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила семьдесят восьмая ночь, она сказала:
ошло до меня, что тогда царь Даул-Макан, облеченный в царское одеяние, поднялся на ступени трона посредине палатки, положил на колени саблю, упёрся в неё руками и ждал неподвижный.
И тотчас же по приказу старшего придворного началось шествие для принесения поздравлений.
Из навеса, ведшего в царскую палатку, выходили военачальники, по десяти человек, и они присягали в верности Даул-Макану.
И когда последним вошёл великий визирь Дандан, Даул-Макан пошёл к нему навстречу и сказал:
— Привет тебе, достойный великий визирь, дела которого благоухают высокою мудростью.
И великий визирь принёс присягу в верности на Книге Веры и поцеловал землю между рук царя.
И тот сказал великому визирю:
— В ознаменование моего вступления на престол раздай воинам дань, которую мы везём из Дамаска, не сберегая ничего. Накорми и напои их досыта. После этого, о визирь, ты придёшь рассказать мне о причине смерти отца моего.
Тем временем царь сходил к сестре своей и сказал:
— О сестра моя, ты ещё не знаешь о причине смерти отца нашего, царя Омара. Приходи ко мне, чтобы услышать об этом из уст визиря Дандана.
И привёл он Нозхату под купол и опустил занавес между нею и присутствующими.
И тогда сказал он Дандану:
— Теперь расскажи нам подробности о смерти величайшего из царей!
И визирь рассказал об этой смерти так:

Однажды царь Омар позвал нас к себе, и мы увидели почтенную старую женщину в сопровождении пяти отроковиц, пяти девственниц с округленной грудью, прекрасных, как луны.
И ни один язык не в силах был бы описать все их совершенства; кроме того, они изумительно хорошо знали Коран, учёные книги и изречения мусульманских мудрецов.
И старая женщина приблизилась к царю, поцеловала землю перед ним и сказала:
— О царь, я принесла тебе пять драгоценностей, которыми не владеет ни один царь в мире.

И я прошу тебя испытать их, потому что красота является только тому, кто ищет её с любовью. Эти слова очаровали царя Омара, и он сказал молодым девицам... Но в этом месте своего рассказа Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила семьдесят девятая ночь, она сказала:
Узнала я, что царь Омар сказал девицам:
— О милые девушки, пусть каждая из вас подойдёт и скажет слова, могущие усладить меня!
И первая отроковица приблизилась, поцеловала землю между рук царя и сказала:
СЛОВА ПЕРВОЙ ОТРОКОВИЦЫ

знай, о царь века, что жизнь дарована человеку, чтобы он мог развивать в себе всё прекрасное возвышаясь над заблуждениями.
И цари, которые стоят первыми среди людей, должны быть первыми на пути добродетели и бескорыстия. Мудрый ум должен поступать с кротостью и судить с благожеланием.
И должен он выбирать друзей с осмотрительностью; а коль он их выбрал, не должен допускать между собою и ими какого бы то ни было судьи, но во всём руководствоваться добротою; и должен стараться он никогда не нарушать их интересов, не мешать им в их привычках и не противоречить их словам. Ведь хороший друг столь драгоценная вещь! Друг - не женщина, с которою можно развестись, заменяя её другою. Рана, нанесённая другу, не исцеляется никогда, как сказал поэт:
Не забывай, как хрупко сердце друга
И как за ним ты должен осторожно
Всегда следить и охранять его.
Знай, о царь, что кади, чтобы постановить справедливое решение, должен обращаться с обеими сторонами с полным равенством, не оказывая благородному обвиняемому более уважения, чем бедному. Когда же он сомневается, то должен много размышлять и воздерживаться от приговора, если не перестал сомневаться.
И сознаться в несправедливости, чтобы исправить её, несравненно благороднее, чем всегда быть правым.
И на кади лежит обязанность никогда не добиваться сознания подсудимого, подвергая его пытке или голоду, так как это недостойно мусульманина. К тому же Аль-Цари сказал: «Три вещи роняют кади: снисхождение и почтение перед высокопоставленным подсудимым, пристрастие к похвалам и боязнь лишиться своего положения». Когда однажды калиф Омар отставил от должности одного кади, тот спросил:
— Почему ты отставил меня? А калиф отвечал:
— Потому что твои слова переступают за пределы твоих дел.
А великий Аль-Искандер собрал однажды у себя своего кади, своего повара и своего главного писца и сказал кади:
— Я поручил тебе самую высокую из моих царских обязанностей.
Имей же и царскую душу!
А повару сказал:
— Я поручил тебе заботу о моём теле, которое отныне зависит от твоей кухни. Умей же обходиться с ним искусно и без насилия!
А старшему писцу сказал:
— Я поручил тебе выражать мои мысли. Так передай их во всей целости следующим поколениям при помощи твоего писания!
И, сказав это, молодая девушка отошла в ряд своих подруг.
Тогда выступила вторая отроковица, у которой... Но тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила восьмидесятая ночь, она сказала:

|