Магия чисел   

История царя Омара-аль-Немана и двух его удивительных сыновей, Шаркана и Даул-Макана




П ризвав кади, Шаркан сказал им:
— От сей минуты я дарую свободу этой молодой невольнице и делаю её своею супругой.

И кади написали свидетельство об освобождении Нозхату, а потом и её брачный договор, скрепив его печатью.
А Шаркан велел раздать большое количество золота всем присутствующим, чтобы заявить о своей радости.

Затем Шаркан отпустил всех присутствовавших кроме кади и купца.
И он сказал им:
— Хочу, чтобы вы выслушали слова, которые скажет нам эта молодая девица для доказательства своего красноречия.

И Шаркан велел поставить молодую девицу за занавес, чтобы она могла свободно говорить, не стесняясь перед чужими людьми.
И как только занавес опустился, служанки окружили свою новую госпожу и помогли ей освободиться от некоторых одежд; и они восхищались ею и удивлялись её совершенствам, и в радости своей целовали ей руки и ноги.

И они восхищались её вежливостью и красотою, её обращением и умом, и говорили друг другу:
— Нам сказали, что это освобождённая невольница, но, поистине, она может быть только царицей и дочерью царя.

И тогда Шаркан позвал её с той стороны занавеса и сказал:
— О прелестная девушка, посвящённая во все науки и украшение нашего века, мы готовы выслушать от тебя несколько дивных слов!
Тогда молодая Нозхату голосом сладким, как сахар, ответила из-за занавеса:
— Твое желание - приказ, и, чтобы удовлетворить его, я скажу, о господин мой, слова о трёх вратах жизни.

СЛОВА О ТРЕХ ВРАТАХ ЖИЗНИ


 И Нозхату, стоя за занавесом, сказала:
— Прежде всего, о доблестный Шаркан, скажу о первых вратах: об искусстве поведения.

Знай же, что жизнь имеет цель, и что цель жизни заключается в развитии усердия.
Главное же и прекраснейшее усердие - рвение к вере.

 Но никто не достигает его иначе, как путём горячей и страстно-деятельной жизни.

И такою жизнью можно прожить во всех четырёх великих путях человечества: в управлении государством, в торговле, в земледелии и в ремёслах.
Что касается управления государством, необходимо, чтобы те немногие, которые призваны управлять миром, были одарены великим политическим знанием, совершенною тонкостью ума и совершенным искусством управления.

И ни в каком случае не должны они руководиться своим нравом, а только великим замыслом, цель которого - всевышний Аллах.
И наш пророк Магомет (да будут над ним мир и благословение!) сказал: «Две силы управляют миром, и, если они прямы и чисты, мир идёт по прямому пути; если же они испорчены и дурны - мир впадает в испорченность; это - власть и наука».

И мудрый сказал: «Царь должен быть стражем веры, всего священного, а также прав своих подданных.
Но прежде всего он должен заботиться о поддержании согласия между теми, кто владеет пером, и теми, кто владеет мечом: потому что тот, кто не уважает владеющего пером, падёт и встанет горбатым».

И великий Кезра, царь персидский, написал однажды своему сыну, которому он поручил главное из своих войск: «О сын мой»...

 Но тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно приостановила свой рассказ.

Но когда наступила шестьдесят первая ночь, она сказала: В еликий Кезра написал однажды своему сыну: «О сын мой, не поддавайся жалости, она нанесла бы ущерб твоей власти, но не поступай и слишком жестоко, потому что жестокость породила бы среди твоих солдат возмущение!»

 Известно нам также следующее: Один араб пришёл к халифу Абу-Джаффару-Абдаллах-аль-Мансуру и сказал ему:
— Мори голодом свою собаку, если хочешь, чтоб она тебя слушалась.

И калиф рассердился на араба.
И араб сказал ему:
— Но смотри также, чтобы прохожий не дал куска хлеба твоей собаке, потому что тогда она убежала бы от тебя и пошла бы за прохожим!

Тогда аль-Мансур понял и воспользовался советом, и отпустил он араба с подарком.
Рассказывают также, что халиф Абд-Эль-Малек-бен-Меруан написал однажды так брату своему: «Ты можешь обходиться без своих советников и писцов, потому что они будут сообщать тебе только то, что тебе самому известно; но никогда не пренебрегай своим врагом: только от него узнаешь ты истинную силу твоих войск».


 Говорят, что достойный удивления калиф Омар-ибн-аль-Хаттаб любил повторять следующие слова: «Нет богатства, которое стоило бы больше, чем ум, нет лучшего пробного камня, чем развитие ума, и нет славы большей, чем та, которая дается изучением и знанием».

И тот же Омар сказал: «Есть три разряда женщин: добрая мусульманка, которая озабочена только мужем и смотрит только на него; мусульманка, которая в браке видит только возможность иметь детей; и блудница, служащая ожерельем на шее всех.

Так и мужчин три разряда: мудрый, который размышляет и поступает обдуманно; ещё более мудрый, который размышляет и спрашивает совета у просвещённых людей; и, наконец, безумный, у которого нет никакого суждения и который никогда не спрашивает совета у мудрых».

И в то время, как Нозхату хотела развивать эту мысль, она услышала, что по другую сторону занавеса кади восклицали:
— О Аллах!
Никогда не слышали мы таких прекрасных слов, как те, которые сказала эта молодая девица; но мы хотели бы теперь услышать что-нибудь о двух других вратах!

Тогда Нозхату искусно перешла к другому и сказала:
— Я буду говорить об усердии на трёх других путях человеческой жизни, а теперь время сказать о вторых вратах.
Это врата хорошего обхождения и развития ума.

Они самые широкие из всех, потому что это врата совершенств.
В них входят только те, над главою которых покоится прирожденное благословение.
Я приведу вам только некоторые их черты...
Но тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно приостановила свой рассказ.

Но когда наступила шестьдесят вторая ночь, она сказала: Я приведу вам только некоторые их черты.

Однажды халифу Моавиаху доложили о забавном колченогом Аба-Бар-бен-Каиса, который ждал у дверей.
И халиф сказал:
— Скажите ему, чтобы он вошёл.
И колченогий вошёл, и халиф сказал ему:
— О Аба-Бар, что ты думаешь обо мне!

И колченогий ответил:
— Но моё ремесло состоит в том, что я брею головы, подстригаю усы, ухаживаю за ногтями, выдергиваю волоски, чищу зубы и иногда пускаю кровь из дёсен.
Тогда халиф сказал ему:
— А что ты думаешь о себе самом?

И колченогий Аба-Бар сказал:
— Я ставлю одну ногу перед другой и медленно передвигаю её, следя за нею глазом.
Халиф спросил ещё:
— А что ты думаешь о своих начальниках?
Тот ответил:
— Я им кланяюсь, не делая других движений, и жду ответа на мой поклон.

Тогда халиф спросил:
— А что ты думаешь о своей жене?
И Аба-Бар ответил:
— Моя супруга, как и все женщины, была сотворена из последнего ребра, которое было плохим и искривленным.
- А что ты делаешь, когда хочешь с нею спать?

Он ответил:
— Я говорю с ней ласково, чтобы расположить её к себе, потом горячо целую её, а когда она придет в то состояние, которое ты понимаешь, о эмир правоверных, я ложусь и делаю своё дело.

После этого я бегу совершать омовение и славлю Аллаха за его благодеяния!
Тогда халиф воскликнул:
— Ты прекрасно ответил, и потому я хотел бы, чтобы ты попросил у меня чего-нибудь.
А колченогий Аба-Бар сказал:
— Я попрошу только о том, чтобы правосудие было одинаково для всех!

А халиф Моавиах сказал:
— Если бы во всей Иранской стране был только один такой мудрец, этого было бы достаточно.

 Вот и в царствование халифа Омара-ибн-аль-Хаттаба казначеем был старый Моаикаб...

Но тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно приостановила свой рассказ.
А когда наступила шестьдесят третья ночь, она сказала: В царствование халифа Омара-ибн-аль-Хаттаба казначеем был старый Моаикаб.

И младший сын Омара пришёл однажды к нему, и Моаикаб дал ребёнку серебряную драхму.
Но некоторое время спустя халиф призвал Моаикаба к себе и сказал ему:
— О расточитель!
Что ты сделал!
Эта серебряная драхма есть кража у всего мусульманского народа!

И Моаикаб признал, что то была ошибка, и во всю остальную жизнь свою не переставал говорить:
— Где найдется на земле столь великий человек, как Омар?

 Рассказывают также, что халиф Омар вышел однажды погулять ночью в сопровождении почтенного Аслам-Абу-Зеида.

И увидел он вдали пылающее пламя, и подошёл, и увидел бедную женщину, разжигавшую костёр под котелком; и около неё было двое тщедушных детей, которые жалобно стонали.
И Омар сказал:
— О женщина!

Что же делаешь ты здесь в холодную ночь?
Она же ответила:
— Я согреваю воду, чтобы дать напиться моим умирающим от голода и холода детям; но наступит день, когда Аллах спросит у халифа Омара за то, что мы находимся в такой нищете.

Тогда переодетый халиф спросил:
— Но разве ты думаешь, что Омар знает о твоей нужде?
И она ответила:
— Зачем же ему быть халифом, если он не знает о нужде каждого из своих подданных?

Тогда халиф сказал Асламу-Абу-Зеиду:
— Пойдём скорей отсюда!
И он быстро дошел до своих амбаров и вытащил мешок с мукой и кувшин, наполненный бараньим жиром, и сказал:
— Помоги мне взвалить это на спину, о Абу-Зеид!

Но тут Абу-Зеид воспротивился:
— Позволь мне нести все это, о эмир правоверных!
Но халиф сказал:
— Разве тебе придётся нести тяжесть моих грехов в день воскрешения мёртвых?
И заставил он взвалить на свои плечи и мешок, и кувшин с бараньим жиром.

И подойдя к бедной женщине, он положил жир и муку в котелок над костром, и сам наклонялся над огнём, чтобы раздувать его.
Когда же пища была готова, Омар предложил её женщине и маленьким детям, и они наелись досыта.

И Омар оставил им мешок с мукой и кувшин с жиром и ушел, говоря Абу-Зеиду:
— О Абу-Зеид, свет этого огня просветил меня!

 В этом месте своего рассказа Шахразада увидела, что приближается утро, и скромно умолкла.

А когда наступила шестьдесят четвертая ночь, она сказала: